Источник: sb.by
КОЛЛАЖ ЛЮБОВИ ЦАРЮК
Великий газовый исход
А все-таки молодцы американцы, что затеяли энергетический кризис. И европейцам спасибо. Сколько лет мы ломали голову, как добиться паритета конкурентоспособности с западными товарами. Но Брюссель сам себе повысил цену на газ, подтянув следом и остальные энергоносители. И автоматически сделал товары из ЕАЭС не просто желанными по цене, а очень привлекательными. Сегодня и Беларусь, и Россия, как, впрочем, и весь регион ЕАЭС при правильно выстроенной кооперации может выставить такую цену (с хорошей для себя рентабельностью), что от предложения сложно отказаться. И не только странам, которые держатся стороной от санкций. Европейские и американские компании ищут бреши и прорехи, чтобы покупать наши товары. Даже легальным путем, используя различные юридические хитросплетения, без которых Европа уже не была бы Европой, чтобы подпасть под исключение и получить лицензию на вывоз партии российского или белорусского товара. И это, как говорится, только начало. Глядишь, с такими реалиями на европейско-американском энергетическом рынке и инвесторы перестанут бежать от источников дешевой энергии, а, наоборот, потянутся в правильные места.Некуда экономить
Как говорится, ничего личного — только цифры. Энергоемкость белорусской экономики — 0,146 килограмма условного топлива (нефтяного эквивалента) на доллар ВВП (по паритету покупательной способности в ценах 2015 года). А в промышленно развитой Германии — 0,07. В России — у нашего ключевого партнера по промышленной кооперации — этот показатель равен 0,232. Словом, ЕС по этому показателю нас опережал в 2—3 раза. В индустриальном секторе эта разница была еще выше. Конечно, ситуация менялась в зависимости от отраслей. Но в целом крупные западные компании при всех своих недостатках в области технологий нас опережали и умели выстраивать более экономные бизнес- и производственные процессы.Другой вопрос, что развитый мир, собственно говоря, практически исчерпал все резервы в области энергосбережения. Поэтому и динамику по этому треку мы в последние десять лет демонстрируем более значимую, чем развитые государства (по крайней мере, так их называли до недавнего времени). Тем же немцам и австрийцам уже попросту некуда экономить. Физические и химические законы этого ни позволяют. Какими бы прекрасными ни были немецкие инженеры, преодолеть порог в 100 процентов коэффициента полезного действия даже им не удалось. Поэтому люди, понимающие в энергетике, промышленности, экономике, на предложение министров энергетики ЕС снизить потребление газа на 15 процентов крутят пальцем у виска. Нет, даже невозможное возможно. В Колумбии показатель энергоемкости вообще 0,055. Только страна эта живет за счет не промышленности, а экспорта полезных ископаемых и кофе с бананами. Полезных ресурсов в Европе нет, экзотические плоды тоже не растут. Впрочем, если структуру реального сектора выстроить как в этой латиноамериканской стране, то можно и без российского газа обойтись.
Шутки шутками, но европейцам приходится выбирать: либо предприятия останавливать, либо систему жилищно-коммунального хозяйства «питать» по остаточному принципу. Как ни крути, а оба варианта плохие как для развития страны, так и для реального сектора: либо станки в простое и потушенные печи, либо замерзшие в своих квартирах сотрудники. Призывая экономить то на охлаждении (лето выдалось жаркое), то на тепле, как-то никто не озвучивает прогнозы по влиянию этой экономии на национальное здоровье: и рост количества заболевших, и тяжесть клинических картин. А тут еще ковид к осени грозит снова оживиться. Выдержит ли мерзнущее население очередной удар пандемии? Какую цену немецкое общество заплатит за энергетический кризис?
Энергетическая инфляция
Экономический счет будет однозначно внушительным. Европейская экономика стремительно теряет конкурентоспособность. И ее не спасет даже высокая энергетическая эффективность. Собственно говоря, можно работать и с ценой газа 2300 долларов за тысячу кубических метров (до этого уровня подскочила цена на бирже после очередных неутешительных известий о турбинах для «Северного потока»). Вопрос-то в другом: а какой станет себестоимость продукции? И кому она будет нужна?Собственно говоря, на некоторых европейских товарах мы уже прочувствовали их инфляцию (и монетарную, и энергетическую). На те же запасные части для автомобилей цены взлетели до небес. Впрочем, как и новые автомобили. Можно долго смеяться над упрощенными моделями, которые прорабатывают белорусские и российские машиностроительные предприятия из-за дефицита (в нашем случае — физического) комплектующих, но у нас удается хотя бы сохранять приемлемые цены. В европейском автопроме базовые комплектации тоже деградируют, только стоимость остается прежней. Нельзя исключать, что к нам поедут перегонщики из ЕС. Впрочем, за другими товарами уже едут в шоп-туры. А ведь Европа еще не до конца погрузилась в энергетический кризис. Нет, спровоцировали его европейцы еще в прошлом году. Но до поры до времени удавалось негативные процессы сдерживать за счет различных внутренних резервов. Но они не бесконечны, во многих отраслях подходят к концу.
Словом, не за горами момент истины. Да, в технологиях мы слабоваты по сравнению с западными компаниями. Хотя нередко не все так драматично, как кажется. С другой стороны, доступность энергетических ресурсов позволяет компенсировать этот недостаток. В сухом остатке наша продукция становится даже очень конкурентоспособной по цене по сравнению с западной. Более того, инвесторы и западные компании начинают понимать: заоблачные цены на энергетику в развитом мире если не навсегда, то очень надолго. Санкции быстро вводятся, но медленно снимаются. Так работают западная бюрократия и демократия.
Технологии пойдут к скважине?
Чтобы восстановить разорванные цепочки поставок и деловые связи, вернуть доверительные и партнерские отношения, выстроить новые формулы ценообразования, требуются годы. Западный бизнес это прекрасно понимает. И уже присматривается к новым промышленным площадкам. И выбор-то пока не особенно и широк — взаимодействовать с Востоком. Возможно, без шума, помпы, пресс-конференций и презентаций, но восстанавливать деловые связи, так бескомпромиссно и беспардонно разорванные политиками. Другой вопрос, что вектор движения может измениться. Раньше энергонасыщенные страны двигали свои продукты к потребителям: по трубам, на танкерах, в продуктах первичной переработки. С Китаем и Индией, с другими дружественными государствами такие взаимоотношения продолжаются. Но западным компаниям, видимо, придется находить способы, юридические возможности, чтобы идти к сырьевым скважинам. Тем более что именно западные правительства накладывают эмбарго на поставки нефти и газа, ставят другие препоны.Поэтому несмотря на санкции, трансфер технологий, только в измененном виде, будет происходить. В конечном итоге от энергетического конфликта Беларусь и Россия оказываются в плюсе. Правда, нам тоже придется трансформировать и реальный сектор, и логистику, и номенклатуру продукции под новые реалии и возможности. Но шансы на развитие промышленности, в том числе с участием западного бизнеса (правда, формально он может скрываться за юридическими лицами из других регионов), только повышаются.
